Неточные совпадения
Вчерашнего дни я…» Ну, тут уж пошли дела семейные: «…
сестра Анна Кириловна
приехала к нам с своим мужем; Иван Кирилович очень потолстел и всё играет на скрипке…» — и прочее, и прочее.
— Уж будто вы не знаете,
Как ссоры деревенские
Выходят? К муженьку
Сестра гостить
приехала,
У ней коты разбилися.
«Дай башмаки Оленушке,
Жена!» — сказал Филипп.
А я не вдруг ответила.
Корчагу подымала я,
Такая тяга: вымолвить
Я слова не могла.
Филипп Ильич прогневался,
Пождал, пока поставила
Корчагу на шесток,
Да хлоп меня в висок!
«Ну, благо ты
приехала,
И так походишь!» — молвила
Другая, незамужняя
Филиппова
сестра.
Степан Аркадьич не обедал дома, но обещал
приехать проводить
сестру в семь часов.
— Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать мужу, что ей дела нет до того,
приедет или не
приедет его
сестра, она всё приготовила к ее приезду и с волнением ждала золовку.
Между
сестрами, в то время как
приехала Анна, шло совещание о кормлении. Долли одна вышла встретить гостью, в эту минуту мешавшую их беседе.
К этому еще присоединилось присутствие в тридцати верстах от него Кити Щербацкой, которую он хотел и не мог видеть, Дарья Александровна Облонская, когда он был у нее, звала его
приехать:
приехать с тем, чтобы возобновить предложение ее
сестре, которая, как она давала чувствовать, теперь примет его.
— Ну, уж после этого я вполне убежден, что вы и сюда
приехали, имея в виду мою
сестру, — сказал он Свидригайлову прямо и не скрываясь, чтоб еще более раздразнить его.
— Я вчера после ужина
приехала: бабушка и
сестра еще не знают. Только одна Марина видела меня.
— Как первую женщину в целом мире! Если б я смел мечтать, что вы хоть отчасти разделяете это чувство… нет, это много, я не стою… если одобряете его, как я надеялся… если не любите другого, то… будьте моей лесной царицей, моей женой, — и на земле не будет никого счастливее меня!.. Вот что хотел я сказать — и долго не смел! Хотел отложить это до ваших именин, но не выдержал и
приехал, чтобы сегодня в семейный праздник, в день рождения вашей
сестры…
— Нет, испугалась непритворно, а я спрятался — и слушаю. «Откуда вы? — спрашивает она, — как сюда попали?» — «Я, говорит, сегодня
приехал на два дня, чтобы завтра, в день рожденья вашей
сестры… Я выбрал этот день…»
В первый раз молодой Версилов
приезжал с
сестрой, с Анной Андреевной, когда я был болен; про это я слишком хорошо помнил, равно и то, что Анна Андреевна уже закинула мне вчера удивительное словечко, что, может быть, старый князь остановится на моей квартире… но все это было так сбито и так уродливо, что я почти ничего не мог на этот счет придумать.
Отправка партии, в которой шла Маслова, была назначена на 5-е июля. В этот же день приготовился ехать зa нею и Нехлюдов. Накануне его отъезда
приехала в город, чтоб повидаться с братом,
сестра Нехлюдова с мужем.
— Очень благодарю вас, Аграфена Петровна, за все заботы обо мне, но мне теперь не нужна такая большая квартира и вся прислуга. Если же вы хотите помочь мне, то будьте так добры распорядиться вещами, убрать их покамест, как это делалось при мама. А Наташа
приедет, она распорядится. (Наташа была
сестра Нехлюдова.)
Одна из них приходилась, впрочем, теткой лишь
сестре Агафье Ивановне; это была та бессловесная особа в доме ее отца, которая ухаживала за нею там вместе с
сестрой, когда она
приехала к ним туда из института.
— «Да везде, где тепло и хорошо, — говорит старшая
сестра: — на лето, когда здесь много работы и хорошо,
приезжает сюда множество всяких гостей с юга; мы были в доме, где вся компания из одних вас; но множество домов построено для гостей, в других и разноплеменные гости и хозяева поселяются вместе, кому как нравится, такую компанию и выбирает.
Еще когда он посещал университет, умерла у него старуха бабушка, оставив любимцу внуку в наших местах небольшое, но устроенное имение, душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись в пользу
сестер от своей части в имении отца и матери.
Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни в казне, ни по выборам служить не намерен, соперником ни для кого не явится, а будет жить в своем Веригине вольным казаком.
В воскресенье
приезжали две
сестры, а в следующее она привозила третью, а первых двух увозила на неделю в аббатство.
Весной (мне был уж девятый год)
приехала из Москвы
сестра, и я поступил в ее распоряжение.
Я, лично, рос отдельно от большинства братьев и
сестер (старше меня было три брата и четыре
сестры, причем между мною и моей предшественницей-сестрой было три года разницы) и потому менее других участвовал в общей оргии битья, но, впрочем, когда и для меня подоспела пора ученья, то, на мое несчастье,
приехала вышедшая из института старшая
сестра, которая дралась с таким ожесточением, как будто мстила за прежде вытерпенные побои.
Но вот наконец его день наступил. Однажды, зная, что Милочка гостит у родных, он
приехал к ним и, вопреки обыкновению, не застал в доме никого посторонних. Был темный октябрьский вечер; комната едва освещалась экономно расставленными сальными огарками; старики отдыхали; даже
сестры точно сговорились и оставили Людмилу Андреевну одну. Она сидела в гостиной в обычной ленивой позе и не то дремала, не то о чем-то думала.
Мать моя была католичка. В первые годы моего детства в нашей семье польский язык господствовал, но наряду с ним я слышал еще два: русский и малорусский. Первую молитву я знал по — польски и по — славянски, с сильными искажениями на малорусский лад. Чистый русский язык я слышал от
сестер отца, но они
приезжали к нам редко.
Сестра с матерью
приезжали туда и ранее нас, и здесь у
сестры завязалась дружба с девочкой немного старше ее.
Ее это огорчило, даже обидело. На следующий день она
приехала к нам на квартиру, когда отец был на службе, а мать случайно отлучилась из дому, и навезла разных материй и товаров, которыми завалила в гостиной всю мебель. Между прочим, она подозвала
сестру и поднесла ей огромную куклу, прекрасно одетую, с большими голубыми глазами, закрывавшимися, когда ее клали спать…
Явившийся Лиодор усилил смуту. Он
приехал совершенно неожиданно ночью. Дежурившая «полуштофова жена» спала. Лиодор взломал в столовой буфет, забрал все столовое серебро и скрылся. Утром произошел настоящий скандал.
Сестры готовы были, кажется, разорвать «полуштофову жену», так что за нее вынужден был вступиться сам Харитон Артемьич.
Серафима слушала мужа только из вежливости. В делах она попрежнему ничего не понимала. Да и муж как-то не умел с нею разговаривать. Вот, другое дело,
приедет Карл Карлыч, тот все умеет понятно рассказать. Он вот и жене все наряды покупает и даже в шляпах знает больше толку, чем любая настоящая дама.
Сестра Евлампия никакой заботы не знает с мужем, даром, что немец, и щеголяет напропалую.
Это давеча всё у Ганечки было: я
приехала к его мамаше с визитом, в мое будущее семейство, а там его
сестра крикнула мне в глаза: «Неужели эту бесстыжую отсюда не выгонят!» — а Ганечке, брату, в лицо плюнула.
Сдружиться с его матерью и
сестрой или оскорбить их у него же в доме
приехала она?
Ведь он в твоем доме, при твоей матери и
сестре меня торговал, а ты вот все-таки после того свататься
приехал да чуть
сестру не привез?
Эти планы баушки Лукерьи чуть не расстроились. Раз в воскресенье
приехала на Фотьянку
сестра Марья. Улучив свободную минуту, она разговорилась с Феней.
Детей Дросиды Ивановны недавно разрешено родным покойного Вильгельма взять к себе на воспитание с тем, чтоб они назывались Васильевыми. В августе
приезжала сестра его Устинья Карловна Глинка и повезла их в Екатеринбург, где она гостит у Владимира Андреевича. Она теперь хлопочет, чтоб сюда перевели М. Кюхельбекера из Баргузина. Это будет большое утешение для Дросиды Ивановны, которая поручает тебе очень кланяться.
Начнем с Викторыча. От него я не имею писем, но знаю от
сестер Бестужевых, что он и не думает возвращаться, а хочет действовать на каком-то прииске в Верхнеудинском округе. Что-то не верится. Кажется, это у него маленькое сумасшествие. Бестужевы видели его в Иркутске — они
приехали в Москву в конце октября, простились совсем с Селенгинском, где без Николая уже не приходилось им оставаться. Брат их Михайло покамест там, но, может быть, со временем тоже с семьей своей переселится в Россию.
Среди дела и безделья незаметным образом прошло время до октября. В Лицее все было готово, и нам велено было съезжаться в Царское Село. Как водится, я поплакал, расставаясь с домашними;
сестры успокаивали меня тем, что будут навещать по праздникам, а на рождество возьмут домой. Повез меня тот же дядя Рябинин, который
приезжал за мной к Разумовскому.
Иван великий предполагает на будущей неделе двинуться в Москву, там пробудет до 7-го числа — заберет
сестру свою вдову Бароццову, которая к этому дню должна
приехать на чугунке, заберет и купчика Ивана малого и привезет их к 8-му в Марьино, где жена состряпает именинный пирог. Ване можно уехать, потому что гут скопилось несколько праздничных дней. — Он тоже состоит под охраной Иоанна-богослова.
В Петербурге навещал меня, больного, Константин Данзас. Много говорил я о Пушкине с его секундантом. Он, между прочим, рассказал мне, что раз как-то, во время последней его болезни,
приехала У. К. Глинка,
сестра Кюхельбекера; но тогда ставили ему пиявки. Пушкин просил поблагодарить ее за участие, извинился, что не может принять. Вскоре потом со вздохом проговорил: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского!»
Странный человек Кучевский — ужели он в самом деле не будет тебе отвечать, как бывало говаривал? Мне жаль, что я его не навестил, когда был в Иркутске: подробно бы тебя уведомил об его бытье; верно, он хорошо устроился. Борисовы сильно меня тревожат: ожидаю от Малиновского известия о их
сестрах; для бедного Петра было бы счастие, если бы они могли к ним
приехать. Что наш сосед Андреевич? Поговори мне об нем — тоже ужасное положение.
Вечером, под самый день свадьбы, из губернского города
приехала сестра Феоктиста с длинным ящиком, до крайности стеснявшим ее на монастырских санях.
Коварная Александра успела уже за это время сбегать к управляющему домом пожаловаться, что вот, мол,
приехал Лихонин с какой-то девицей, ночевал с ней в комнате, а кто она, того Александра не знает, что Лихонин говорит, будто двоюродная
сестра, а паспорта не предъявил.
Миницкие не замедлили
приехать и привезти с собою двух старших дочерей. Мы с сестрицей любили их, очень им обрадовались, и у нас опять составились и прежние игры, и прежние чтения. С утра до вечера мы были неразлучны с
сестрой, потому все комнатные наши занятия и забавы были у нас общие.
Помню, что она один раз приходила, а может быть, и
приезжала как-нибудь, с моей молочной
сестрой, здоровой и краснощекой девочкой.
— Что же мне отвечать отцу:
приедешь ты или нет? — заговорил первый Виссарион, обращаясь к
сестре.
Года с полтора тому назад, между горничною прислугою прошел слух, что к полковнику
приедет погостить родная
сестра его, небогатая помещица, и привезет с собою к Павлу братца Сашеньку.
Должности этой Пиколов ожидал как манны небесной — и без восторга даже не мог помыслить о том, как он, получив это звание,
приедет к кому-нибудь с визитом и своим шепелявым языком велит доложить: «Председатель уголовной палаты Пиколов!» Захаревские тоже были у Пиколовых, но только Виссарион с
сестрой, а прокурор не
приехал: у того с каждым днем неприятности с губернатором увеличивались, а потому они не любили встречаться друг с другом в обществе — достаточно уже было и служебных столкновений.
— Давайте-ка мне, мадам, нумер самый лучший, — сказал он каким-то необыкновенно радостным голосом, — ко мне
приехала сестра.
— Сейчас я от
сестры письмо получил, — сказал он, — она пишет, что будет так добра —
приедет гостить к нам.
— Об этом не беспокойтесь. Я живу один, лишь изредка
приезжает сестра.
—
Сестра моя сегодня
приедет! — сообщил он.
Уверили Крутицына, что к Прозорову
приехала сестра, богатая наследница, которая до того влюблена в него, Крутицына, что его только и спит и видит.
— Покорно благодарю вас, Эмилий Францевич, — от души сказал Александров. — Но я все-таки сегодня уйду из корпуса. Муж моей старшей
сестры — управляющий гостиницы Фальц-Фейна, что на Тверской улице, угол Газетного. На прошлой неделе он говорил со мною по телефону. Пускай бы он сейчас же поехал к моей маме и сказал бы ей, чтобы она как можно скорее
приехала сюда и захватила бы с собою какое-нибудь штатское платье. А я добровольно пойду в карцер и буду ждать.
Близко на шоссе послышались знакомые звуки автомобильного трехтонного рожка. Это подъезжала
сестра княгини Веры — Анна Николаевна Фриессе, с утра обещавшая по телефону
приехать помочь
сестре принимать гостей и по хозяйству.
Капитан
приехал с
сестрой совершенно нищим и, как говорил Липутин, действительно сначала ходил по иным домам побираться; но, получив неожиданно деньги, тотчас же запил и совсем ошалел от вина, так что ему было уже не до хозяйства.